Истории

как раз сбрасывался ил, оставшийся от карпов. Плантация, где
имелось только инфракрасное освещение, напоминал преисподнюю --
конечно, в понимании всяких отсталых греков и римлян.
Огромные грибы самых причудливых, но почему-то всегда кошмарных
форм всасывали остатки жизни, сохранившиеся в иле. По грибам
ползали плоские черви, которые слизывали с грибов катаболическую
слизь. Грибы не отказывались шамать мертвых червей. Черви
грызли умирающие грибы. Их ротовые отверстия противно пытались
присосаться к коже Данилова. Их холодные морщинистые тела не
раз скользили по его голой щеке или шее.
В капустной оранжерее было куда приятнее. Идеальные параллельные
ряды с благоухающими кочанами цветной капусты, сильно
облагороженой протеинами и витаминами. Каждый кочан
метр-двадцать в диаметре. Почему-то вспомнились параллельные
процессоры транскомпьютеров. Ласковый \"солнечный\" свет лился из
панелей где-то с трехсотметровой высоты. Даже шмели летали,
здоровые как воробьи, но безобидные. Серебристо-голубое небо и
серебристо-голубая вогнутая земля. Небо и земля были, конечно,
лишь впечатлением, иллюзией, но удачной, потому что в наиболее
удаленных от наблюдателя Данилова местах серебристость
пропадала, оставляя лишь насыщенную желтизну.
И вдруг засигналил недремлющий инфосканер, следом подключился и
органический сканер.
Обнаружились следы Анпилина! Натуральные.
Феромоновые налипы и даже фрагменты ДНК были замечены там и сям,
на кочанах, прыскалках, трубах, и идеально совпадали с данными,
имевшимися в досье Особого Отдела. Может Анпилин еще недалеко,
может, прячется где-то на грядках или в баках с компостом.
Сидит, понимаешь, по шею в дерьме. Вот удача так удача.
Данилов, осторожно пробираясь среди кочанов в две трети
человеческого роста, следил одновременно за \"живой\" картинкой в
оптическом окне, за окнами инфосканера, психофейса и
органосканера.
Двадцать, тридцать шагов, паутинка на экране инфосканера стала
усложняться, а психофейс как будто возбудился, но притом и
забарахлил.